пришли вчера ко нам наши дамы а стали интересоватся, что за фильмы у нас есть. Есть смешной фильм про киллера, который стал пекарем. Есть мультики про Артура и минипутов... Нет, перебибивають дамы, у вас есть „чрево”. Ну, что сказать, есть. Но мы-то скачали из-за Метта Смита *совсем фанатки, блин* Словом, взяли у нас и чрево, и трассу 60, и пекаря. Хоть обсудить будет с кем.
Смотреть Вавилон 5 стоит хотя бы из-за посла Лонды. Мы влюбились в него с первых секунд: Лонда: – Вы можете перерезать мне вены, если я оскорбил Вас. Гариальди: – У центаврианцев нет вен на запястях! Лонда: – Да, я знаю! За кого Вы меня принимаете!
Лонда смешной, алчный, патриотичный, романтичный, рассчетливый, авантюрный. Наверное, самая разностороняя личность на станции. А эти перепалки Г’Кара с Лондо. Они ведь даже вереговоры отказываються вести друг буз друга. И установки у них одинаковые, и мечты, и цели. Даже патриотизм синхронный. Там был эпизод, когда даже мы, гетницы, вдруг разглядели слеш.
А еще ужасно милые прически центавриан и минбарцев. И Ленньер – такой славный малый в предпоследней серии первого сезона, что впору влюбиться.
А еще, раз уж весна, задались мы вдруг вопросом: насколько длительной будет влюбленность в такую личность как Лонда. Он ведь ужасно свободолюбив, плюс привык к такой жизни. И всех жен благополучно оставил на родине. "Если бы не мои жены я не был бы здесь. Они заставляют меня держатся от дома на расстоянии миллионов световых лет".
Однокурсница недели где-то три назад дала нам по тонюсенькой книжечке Саган: Здравствуй, грусть и Ангел-хранитель. Мирка вооружилась Грустью, а я в то пору ходила с Любовью во время чумы Маркеса. А потом у нас был приступ депресухи и мы забросили чтение вообще. Словом грусть не пошла, а ведь девочка рекомендовала начать с нее. Вчера прочитали Грусть. Наверное, это атмосферный роман. Читать летом. А не холодной весной.
А вот Ангел, в связи с Маркесом, порадовал. Вы ведь помните у Маркеса все эти безумные шуточки, жизнь рядом с сумашедшими нормальными. И еще последняя фраза Ангела безумно созвучна Любви во время чумы.
- И как долго, по-вашему, мы будем болтаться по реке туда-сюда? - спросил он. Этот ответ Флорентино Ариса знал уже пятьдесят три года семь месяцев и одиннадцать дней. - Всю жизнь, - сказал он. Любовь во время чумы. Гариэль Гарсиа Маркес
-- Как ты думаешь, это надолго? -- На всю жизнь, --сказал Пол небрежно. --И ты, по-моему, прекрасно это знаешь. Он улыбался. Я попыталась было возражать, но он -- Разве тебя это не устраивает? Тебе будет неприятно? -- Да нет, наоборот, --ответила я, --в общем, я довольна. И это было правдой. Мне наверняка нелегко будет помешать Льюису время от времени кого-нибудь убивать, но если хорошенько за ним следить и если повезет... Посмотрим. Это проклятое "посмотрим", как обычно, меня успокоило, и я, напевая, отправилась в ванную.
Ви читали Нестайка? Ми от у дитинстві якось дірвались до його творів. Спочатку пригоди колько Колючко та Васі Вуханя, потім, звісно, Тореадори. Ми це ведемо до того, що в українських класиків характерний стиль. Іронії, гумор, подвійне пояснення. От зараз відкрили "записки самашедшего" Л.Костенко: "Краще б уже пересвистувались у тому його кабінеті, то не було б і «касетного скандалу», а був би художній свист". Схожі прийоми використовує Нестайко, щоб показати дітям, як правильно чинити. Але, як і у Нестайка, не відчувається моралізаторства. Просто дитяча іронія переросла в сарказм. Бо, коли не діє доросла зброя, треба брати до рук ту, яка діє. Коли закінчилися кулі, береться до рук рогатка.
Только я смирилась, что Есенин, как вдруг, при проверке оказалось, что Бальзак. Но мне нравится идея управления временем, особенно учитывая, что у меня уже получается.
мы ужасно злые в последнее время. А так как выказывать это явно и откровенно нас давно отучили, отрываемся неприятными подколками и еле успеваем хватать друг друга за языки, чтоб не наговориться до разрыва всяких отношений. Солнышку чуть не сказали, что она пишеть хреновую хрень. Наташе, что за нее все и так все сделают *здесь, наверное, нужно знать контекст, но и так сойдет*. Собственно, те вещи, которые мы говорим и которые стараемся не говорить – правда, мы действительно так думаем. Это не мешает нам воспринимать Солнышко и Наташу как хороших и позитивных людей. Просто есть возможность, что для них это все равно будет обидно.
Самые красивые посты нужно писать в дороге. Вот вчера вечером мы ехали в Одессу и видели столько потрясающего. Лиман, который замерз и оставил тонкую полоску, чтоб Днестр впадал в море. Море, полное снежно-ледовой кашицы и поломанных льдин. Море, которое дышало под этим слоем, как огромное животное, как древнее божество. А потом, за поворотом, море пенилось и налетало на остов корабля, взрывалось белыми фонтанами. А снег в городе летел пластинками слюды, играл и искрился. И от всего этого было тепло и радостно. Хотелось петь, и кто знает, может даже танцевать.
Вчера должен был быть отличный день. В кои веки у нас были практические занятия по корректуре. Препод сходила с ума и льстила нашему самолюбию репликами типа: "Все курсы как курсы, а после 4-го у меня голова квадратная". Но на беду у Миры со вчерашнего дня жуткая простуда, у меня с утра капец в горле. Поэтому мы покашляли, покашляли и свалили в медпункт.
Посмотрели confidential про 11 Доктора. Смит – такой мальчишка и совсем не похож на 11, которого мы видим. Он говорит, что нужно подговиться для роли Доктора. Confidential за конец четвертого.
Если в Journey's End Доктор использовал энергию регенерации, значит ли это, что он потратил одну регенерацию. И если он смог себя вылечить тогда, почему не смог восстановиться в End of time? ну кроме того, что пора было появляться новому Доктору.
Наконец-то мы осилили все вышедшие сезоны нового Доктора. Успели поплакать, порадоваться и понять, что Десятый закончился правильно и бесповоротно.
Так уж сложилось, что с Доктором мы познакомились уже как с Десятым. И долгое время думали, что он вообще единственный "> Поэтому конец времени мы посмотрели раньше, чем третий и четвертый сезон. Соответственно, ничего не понимая. А увидев Воды Марса, поняли, что этот Доктор закончился, потерялся, сломался. Все судьбы устроились и он остался один. И этого не изменить. Никак. А ведь Доктор никогда не здается, он всегда все решает сам. Доктор спас их из эгоизма. Не больше. Просто хотел доказать самому себе, что имеет право на все. Даже не так – дать себе это право, позволить распоряжаться судьбой. Ему не нравиться, как все закончилось, не нравиться, что закончилось, и очень хочется все изменить. И неизвестно, что случилось бы, если командир миссии не покончила бы собой. Почему-то нам кажется, что Доктор мог бы попытаться изменить и свое прошлое. А у него нет этого права, и ни у кого нет.
Навіщо вивчати життя письменника? Невже це допоможе зрозуміти героїв? Невже кількість дружин та коханок Франка зменшують цінність «Чому являєшся мені у сні?» Письменник у своїх творах оперує загальнолюдськими поняттями, звертається до Кантових апріорних форм. А оскільки ці форми універсальні – навіщо читати життєпис? Врешті решт, усі необхідні подробиці свого життя (особистого чи громадського) автор відобразить у тексті. Один з героїв любить кислуватий післясмак ранкової кави – це шматочок письменника. Героїня з подивом розглядає відірвану руку і від шоку не відчуває болю – це автор порізався, строгаючи капусту. Що ж ми додамо у розлогих оповідках про дворове дитинство Шевченка? Він усе написав сам: і про долю найліпшої подружки, і про сестер своїх, і про панів. «Усі відомі жіночі образи, знані з полотен, знимок, скульптур, – усього лише дешеві натурниці, опоетизовані генієм закоханого чоловіка» – пише Іздрик. То який сенс шукати ім’я та адресу натурниці? Щоб, побачивши грубу бабу з каструлею борщу на місці Джоконди, писати : «…відкрив її внутрішню красу, побачив багатогранність її характеру…» Приховуючи заяложеними фразами своє розчарування, копіювати поведінку тисяч життєписців.
Заметила, что люблю быть в дороге. Не путешествовать, не совсем, не только, а именно находиться в пути. Смотреть в окно, читать, слушать музыку. В дороге я свободна, никому ничего не должна, не должна ничего делать (как будто в маршрутке, в поезде делать ничего нельзя). Я могу читать в общаге, смотреть фильмы, сидеть в интернете. Но все равно, где-то на заднем плане, будет висеть обязанность что-то делать: писать статьи, курсовую, делать домашку. Вещи обыденные, нормальные накапливаются, мешают, давят, тянут на дно. Не могу пойти погулять, потому что знаю, нужно разобраться с делами. Не хочу выполнять эту работу, она гнетет, я не чувствую ее. Какая-то извращенная совесть не дает жить в свое удовольствие. Такое ощущение, что я урываю какие-то минуты, часы.
Так уж случилось, что ремонт ноута потребовал снесения винды. Обратно поставили ХР, но ворд и прочее внезапно обновили. Теперь у нас почему-то 2007 ворд. А мы его заочно возненавидели. Он сам виноват. Или мы виноваты. Словом найти ощий язык на чужих компах с ним не удалось. Нельзя поставить линейки, фиг знает, где табуляция. Сплошной кошмар. Увидев эту радость на собственном рабочем столе, мы едва сдержались, чтоб тут же не нажать Delete. Покопались чуток: лежат ровные линейки, проставлена табуляция, настроен шаблон. Тишь и благодать в мире. Это к чему? Это к любви и взаимопониманию между техникой и хозяином. Наш ноут может артачится, показывать характер, но он наш и знает это.
Да уж, новостей у нас сегодня целый короб) Просто ноут вернулся с больничного. Он теперь очень шумит, зато не греется. Частота процессора, почем-то 1,8, хотя, когда отдавали, была – 2,16. Зато не вырубается. Тачпад не пашет, зато работает экран. А еще появились папки, которые мы не можем открыть. Вроде и права администратора есть, а все равно ни в какую. В одну из таких папок Мира засунула половину наших фильмов и теперь мы даже на пару не можем их достать.
На прошлой неделе у нас снова начались пары, начитка, скучно. Зато куча идей. Например, препод по укрлит выдвигает теорию, что жена Довженко, Юлия Солнцева, работала на НКВД. Потому-то Довженко прятал от нее свои дневники. А мы подумали-подумали и решили, что если живешь в чужом городе, под постоянным давлением, да еще и не доверяешь самому близкому человеку, – недолго сойти с ума.